Food Innovation Forum: История, повторение - Food Innovation Forum

После отмены крепостного права большинство помещичьих земель пришло в полный упадок. Во многих поместьях вообще ничего не выращивали. Для покрытия ежедневных нужд распродали все, что могли, перестали разводить скот, но делали зато все мыслимое, чтобы по возможности поддерживать прежний образ жизни. Местность эта очень богатая. Под необрабатываемой землей находились залежи угля и минералов, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы начать разрабатывать их. Повсеместно слышал я жалобы от дворян, что, мол, это по вине правительства оказались они в таком бедственном положении и поэтому правительство обязано поддерживать дворянство. Свои последние деньги они часто тратили на писание и пересылку разных прошений. Они даже иногда поговаривали, что единственная их надежда на выживание — продать уголь иностранцам, но продавать его они собирались за какие-то баснословные деньги. Поэтому, когда покупатели являлись, цена выставлялась такая, что те только плечами пожимали. При этом надо заметить, что со своей стороны правительство делало все, чтобы подавить любую инициативу. Людей энергичных и деятельных мне довелось встречать немало, но сделать этим людям ничего не удавалось. Любой их шаг требовал такой массы специальных разрешений, был связан с преодолением такого числа формальных препятствий, что, как правило, энергия оказывалась на исходе прежде, чем они добивались разрешения на настоящую деятельность. Еще труднее было создать кооперацию. Чтобы получить на это одобрение правительства, необходимы были средства и поддержка влиятельных людей «наверху». Даже когда в наличии оказывалось и то и другое, это не всегда помогало, но к данной теме я еще вернусь. Одним словом, путешествие это подействовало на меня самым удручающим образом. В России все возможно, но сделать при этом практически ничего нельзя.

Спустя столетие войны перетекут в истребительную Тридцатилетнюю войну, но по сути, война никогда не прекращалась, терзая тело Европы – то была война всех против всех, борьба за капиталы и рынки и всегда против народа; это прообраз истребительной Первой мировой, в которой принципов не существовало. У Питера Брейгеля есть гравюра «Большие рыбы пожирают малых», – изображена всеобщая гибель, все рыбы вывалены на берег, дохнут все подряд, но при этом гиганты еще тщатся проглотить тех, кто поменьше – так именно и происходило, да и до сих пор происходит. Война национальных государств, начавшись тогда, уже не останавливалась, рыбы большие глотали малых, давились – но глотали, и тут же сами становились добычей рыб еще больших.

Убеждения меняли, флаги и гербы предавали, и наемные отряды меняли хозяев стремительно. Хронисты рассказывают, что взятые в плен отряды наемников расформировывали, дробили на части, и наемники вливались в различные соединения вражеской армии – им было безразлично, за что воевать. Так образовался вечный двигатель войны – мотор работает и сейчас.

Реальность стала дикой: отряды рейтаров стирали деревни с лица земли, жизнь стала страшнее смерти. За головы крестьян их собственные господа платили наемникам; то есть, платили чужим за то, чтобы те умертвили соплеменников. Все это трудно вместить рассудку – но война в принципе противна разуму. В те годы возникла пословица: «волки живут в городах, а люди – в лесу», настолько все встало с ног на голову. Перевернутому состоянию мира посвящена картина Брейгеля «Нидерландские пословицы», при жизни художника называвшаяся «Мир вверх тормашками»; Брейгель нарисовал сто девятнадцать иллюстраций к пословицам, описывающим дурачества, сто девятнадцать видов безумия, – но имел в виду лишь один вид безумия: войну. Принято считать, что Брейгель ориентировался на книгу народных пословиц, составленную Эразмом Роттердамским; равно уместно предположение, что вывернутый наизнанку мир стал привычной реальностью тех дней.

Попы, благословившие резню; богачи, наживающиеся на голоде тех, кто добывает им богатство; папа, проклявший еретиков, которые составляют его паству; еретики, наживающиеся на бескомпромиссных убеждениях, – поскольку ересь стала оружием, ей вооружились локальные князья, конкурировавшие с императором; все пошло в ход, все стало товаром войны.

То был век великого перелома, век краха европейской цивилизации; рухнула вера в христианский мир. Крах экономики нашего века (религии современного мира), построившей благополучие на кредитах, то есть на обещаниях, которые в принципе оказались невыполнимыми, – сопоставим с кризисом христианской веры, произошедшим на тех же основаниях – по причине тотальной кредитной политики. Индульгенции – то есть, письменные отпущения грехов, проданные церковью за деньги, – стали средством наживы и гигантским бизнесом – фактически, продажа индульгенций была не чем иным, как продажей фьючерсных обязательств. Производя деривативы, папская церковь наводнила мир кредитными облигациями, которые стремительно обесценились, и крах фьючерсных активов церкви привел к банкротству института религии в целом.

Масштаб разрушений сегодня легко представить по банкротством кредитной системы банков и финансового капитализма, которые мы наблюдаем сегодня. То, что вчера было основой благосостояния цивилизации, вдруг оказалось мыльным пузырем, – и сознание обывателя помутилось: ведь иной веры обыватель не имеет. Так именно и произошло в шестнадцатом веке в Европе – незыблемый институт Церкви и престол Святого Петра пошатнулись: оказалось, что гигантский бизнес по распределению мест в раю – надувательство; продажа фальшивых облигаций райского блаженства, произведение фальшивых мощей святых – все это обесценило авторитет церкви.